Многие годы главный специалист крупного завода тяжелого машиностроения, доцент кафедры технологии металлов Иркутского железнодорожного института, лауреат премии Совета Министров СССР, изобретатель. На его счету 22 важных изобретения. Все это к итогу жизни. А начало было таким…
Лев Исаевич Гуревич родился в местечке Петровичи Шумяческого района Смоленской области. Местечко считалось интернациональным. Здесь жили русские, украинцы, евреи, белорусы. Вероятно, поэтому, когда в 1929 году создали колхоз, его назвали «Имени Третьего Интернационала».
Председателем колхоза,- вспоминает Гуревич, - избрали Лейбу Рыскина. Более 30 лет Рыскин оставался на этом посту. Из 110 семей колхозников 80 - еврейские. Колхоз в районе так и назывался «еврейским».
Отец и мать Левы работали в колхозе, дети учились. В 1941 году Леве было 14, а брату Хаиму - 17 лет. В семье был еще трехлетний Израилька. Старшие братья мечтали об учебе. На то у них были все основания. Хаим с отличием окончил среднюю школу и собирался поступать в Донецкий горный институт. Война изменила их планы, как и жизнь всех жителей местечка Петровичи.
Этого нельзя забыть
Фашистские оккупанты ворвались в Петровичи 1 августа 1941 года. Успели эвакуироваться только несколько семей. 350 евреев - мужчин, женщин, детей, стариков остались в местечке. Через несколько дней фашисты согнали жителей на базарную площадь. Евреев выстроили в колонну слева, остальных - русских, украинцев, белорусов - отдельно. Комендант зачитал угрожающие приказы для всех и отдельно о поведении еврейского населения. Под палящим солнцем, без еды, воды евреев держали на базарной площади до самого вечера, а в это время гестаповцы и полицаи грабили их квартиры. Забирали все, что им нравилось. Это было началом кошмара.
Вскоре еврейские семьи выгнали из их домов. В худших- разместили гетто, в лучших - поселились гестаповцы и полицаи. В каждом доме, отведенном под гетто, жило по 10-15 человек. Теснота, грязь. Оккупанты специально создавали невыносимые условия жизни, издевались и унижали достоинство людей. Подвыпившие полицаи могли ворваться в любой дом и себе на потеху выбрать старика, привязать к его бороде веревку и в таком виде водить по местечку. Гестаповцы и полицаи насиловали молодых еврейских женщин.
– Особой жестокостью,- рассказывает Гуревич,- выделялись полицаи: Захаров, Рыжиков, Яковлев, Хомченко. Их мерзкие пьяные рожи я помню до сих пор. Руками таких подонков немцы насаждали на нашей земле «новый порядок». Кровь закипала от вида этих издевательств. Перед каждым из нас стоял один вопрос - как отомстить оккупантам за все их злодеяния.
…Ночью молодые парни с опасностью для жизни выбирались из гетто на свои тайные сходки, чтобы обсудить детали побега и создания партизанского отряда. Ой, как много нужно было сделать, чтобы осуществить эту мечту! И делали. Установили связи с молодежью окрестных сел, собирали оружие и боеприпасы и прятали все это в своих тайниках. Настроение у ребят было боевое.
- Но если бы мы немедленно ушли в леса, - продолжает Лева, - каратели расстреляли бы наших родителей, сестер и братьев. Какой же был выход? Ждать подходящего момента. Такой момент наступил. В июле 1942 года оккупанты начали массовые расстрелы евреев в ближайших местечках. Жители Петровичей понимали, что их ждет такая же участь. И , как и предполагали, черная смерть пришла в Петровическое гетто. Каратели начали свои злодеяния на рассвете 22 июля 1942 года. Как это было? Об этом написали в своих воспоминаниях старожилы местечка. Эти документы как обвинительное заключение оккупантам хранятся в музее Петровической средней школы.
«… Солнечный светлый день. Но улицы местечка пустынны. Люди не решались покидать свои дома. С утра пронеслась весть, что в этот день будут расстреливать еврейские семьи, согнанные в гетто на краю местечка. Слухи подтвердились. Их гнали длинной вереницей – стариков, женщин, малых детей. Гнали на смерть. А мы, загнанные по хатам, ничем не могли помочь. Помню, как маленький Ося, сынишка Ривы Синичкиной, отстал от колонны и метался по пыльной дороге. Каратель схватил его и, как щенка, швырнул в обреченную толпу. Евреев привели на луг возле реки. Заставили раздеться. Послышались выстрелы, стоны, крики».
После войны учителя местной школы вместе с ребятами восстановили фамилии погибших в страшный день 22 июля 1942 года. Около трехсот имен занесено в мемориальную книгу и высечено на памятной доске.
Учительница Валентина Павловна Максимчук – инициатор создания школьного музея – рассказывает, как жители местечка чтят память жертв оккупантов: «На месте расстрела евреев установлен обелиск. Над братской могилой жертв нацизма шумят посаженные учениками школы деревья. Сюда приходят жители местечка, чтобы поклониться праху невинных. Сюда приезжают те, кто избежал страшной участи в тот трагический день, избежал благодаря помощи соседей, нередко жертвовавших жизнью, спасая еврейские семьи».
И среди праведников Валентина Павловна называет семью учителя Иванова. Но об этой семье мы еще расскажем. А сейчас о событиях в хронологическом порядке…
В те страшные июльские дни 1942 года погибли отец, мать Гуревича и трехлетний братишка Израилька. Спаслись немногие, и в их числе группа молодых парней, которые совершили побег из гетто накануне массовых расстрелов. Лева и его старший брат Хаим были в составе этой группы. В Косачевских лесах их собралось до 30 человек, надеясь на скорую встречу с партизанами. И вот встреча состоялась, правда, не с местными партизанами. В один из дней на лесных тропах они встретили группу вооруженных солдат Красной Армии, вышедших из окружения. Они сформировали отряд и решили действовать в тылу врага.
В партизанском отряде
Петровические парни, бежавшие из гетто, попросились в отряд окруженцев. Их приняли. Начались боевые будни с диверсией на железной дороге. Потом были засады на дорогах – перехватывали вражеские машины с боеприпасами и продовольствием. Успешно прошла операция по разгрому полицейских участков.
Смелым и находчивым показал себя в бою Хаим Гуревич. Хотя он не был обучен военному делу, его назначили командиром взвода. В боевых действиях участвовал и подросток Лева Гуревич. Ему тогда еще не было и 15 лет.
Активность партизан вызвала ответные действия. Немецкие оккупанты бросили на борьбу с лесными солдатами специальные части, которые пытались окружить и уничтожить партизанский отряд. Тяжелый бой завязался в Темном лесу, что на границе Смоленской области и Белоруссии. В этом бою Лева Гуревич был ранен в ногу.
- Перевязали, как могли в полевых условиях, - вспоминает Гуревич, - и я остался В расположении партизанского отряда. Это было в июле 1942 года, а спустя месяц - второе ранение, более тяжелое – в бедро. Казалось, что и на этот раз все обойдется, вылечусь, не покидая отряд.
Но через несколько дней поднялась температура. Рана начала гноиться. Командование отряда приняло решение переправить Леву Гуревича для лечения в надежное место. Брату Левы Хаиму и группе партизан было поручено отвести раненого в семью учителя Иванова. Он был старостой деревни Косачевка, создавал видимость честного служения немцам, а на самом деле поддерживал связь с партизанами и во многом им помогал
.
В семье учителя Иванова
Прокоп Васильевич и Лидия Петровна Ивановы спрятали в своем доме раненого еврейского юношу, как могли, лечили, кормили.
- Ивановы, - говорит Гуревич, - прятали меня на чердаке, потом в сарае, а ближе к зиме выкопали яму под полом. В этой яме я скрывался полгода. Находиться в подземелье, маленькой сырой яме, было невыносимо тяжело. Но другого выхода не было. Дом старосты навещали немцы и полицаи. Малейшая неосторожность могла привести к трагедии для меня и семьи Ивановых.
Прокоп Васильевич тщательно маскировал место нахождения раненого партизана. Долго ему это удавалось. И все же по чьей-то подсказке жену Иванова Лидию Петровну и их дочь Люсю забрали в гестапо. Обвинили их в связи в с партизанами. Долго мучили, издевались, но они не выдали еврейского юношу. Из тюрьмы Люсю направили работать в тифозные бараки. Через месяц отцу сообщили, что Люся заболела. Он поехал в Шумячи и привез домой труп дочери. Люсе еще не было и 17 лет. Только после войны Иванов узнал, что его жену Лидию Петровну угнали в Кричев и там повесили. Несмотря на трагедию своей семьи, учитель Иванов оставался верным человеческому долгу. До прихода советских войск прятал, лечил и сохранил жизнь еврейскому юноше.
- Всю свою сознательную жизнь, - с волнением говорит Гуревич, - я помню и никогда не забуду подвиг семьи учителя Иванова. Такой человек должен навечно стать гражданином вселенной, быть в почетном списке праведников.
Мой рассказ будет неполным, если не сообщу, что стало с братом Левы Хаимом. Он оставался в партизанском отряде. За полгода до изгнания оккупантов погиб в бою вблизи деревни Балахоновка Смоленской области. Там и похоронили.
Из всей семьи остался в живых юноша по имени Лева. Тяжелы его детство и юность. Оставшись сиротой, он прошел проверку на крепость в партизанском отряде, залечивая свои раны под постоянным прицелом оккупантов. Выжив с помощью благородных людей, он оказался подготовленным к последующей жизни и преуспел благодаря трудолюбию, стремлению к знаниям. Этому он научил своих детей – сына и дочь. Они вместе с ним приехали в Израиль, работают, растят своих детей – внуков Левы Гуревича.